Образы и смыслы Великого покаянного канона Андрея Критского

… Когда вы слушаете канон, смысл не в том, чтобы понять, что сейчас будет, зачем это все и какая структура, – это не нужно вообще, вы просто вслушиваетесь в те образы, которые приводит нам на память преподобный Андрей Критский, и обращаете эти образы к собственной душе для того, чтобы плакать и сокрушаться. А думать о структуре – это, скажем так, академизма ради, чтобы просто понять, что человек, когда писал канон, о чем-то думал, что у него был какой-то план, он не просто так это делал.

И второй момент, более важный, принципиальный по-настоящему, тоже нужно сказать во введении, прежде чем приступить к канону Андрея Критского. Я бы назвал это апологией этого канона, потому что есть люди, в том числе и церковные (а уж нецерковные почти все), которые не понимают, зачем нужен подобный канон. Люди, которые живут по принципу: Христос пришел, стало быть, надо что делать? – радоваться, радоваться и радоваться. А то придумали какой-то канон какого-то Андрея Критского, зачем-то надо плакать, сокрушаться… «Делать вам нечего; и вообще Великий пост не нужен, только себя томим без толку, близких угрызаем, пользы никакой не получаем, а Пасха все равно будет, никуда не денется, и все равно будет радостно. Поэтому нечего зря сорок дней мучиться. Лучше, как говорится в одном произведении, кому-нибудь радость и пользу принести, а поститься толку никакого нет». Есть такие мнения, еще раз повторю, в том числе и церковные, хотя православный канон, или, так скажем, восточнохристианский дискурс, восточнохристианское предание, понимание, осмысление жизни в Боге со времен Антония Великого, допустим, и кончая святыми отцами ХХ века ясно говорят о том, что покаяние является неотъемлемой частью подлинно христианской жизни.

И дело не просто в каноне Андрея Критского (покаянном или Великом), а это очень принципиальная по существу своему новозаветная установка, евангельская даже, о том, что покаяние является константой человеческого бытия в этом мире. Пока человек живет в мире, он должен творить покаяние. И радость, по мысли святых отцов, является плодом покаяния. Человек настолько радостен, насколько он пребывает в покаянии. Если покаяние или воспоминание о своих грехах приводит к отчаянию, приводит к унынию, то это не покаяние и никакого отношения к нему не имеет. Подлинное покаяние всегда приводит к радости. И всякая радость, которая не рождена в покаянии, не будет истинной, не будет правильной, не будет спасительной.

Поэтому покаяние является отнюдь не противоречием известным словам апостола Павла о том, что нужно всегда радоваться. Если бы человек всегда пребывал в покаянии, то он всегда был бы радостный, как называет это парадоксальное делание преподобный Симеон Новый Богослов: радостотворное покаяние и радостотворный плач, – плач, который делает человека способным радоваться. Можно радоваться и без плача, но эта радость будет душевной, будет надуманной, будет наигранной, иногда льстивой, иногда лживой, иногда просто погибельной. А для того, чтобы созидалась душа, необходимо покаяние. Почему? Вот на этот вопрос отвечает в том числе и канон Андрея Критского. Почему? Потому что человек пребывает в погибели, он пребывает в отлучении от Бога, и к нему приходит Спаситель, приходит, чтобы его спасти. И покаяние есть действие человека, который и определяет свое бытие как бытие нуждающегося в спасении. То есть когда человек сокрушается и плачет, он этим свидетельствует, что он нуждается в Спасителе, в спасении, помощи, защите, он нуждается в Искупителе, в Том, Кто бы его простил и исцелил. Покаяние и напоминает ему о том, что он нуждается в Спасителе. Покаяние и ставит его в такое состояние, когда он этого Спасителя призывает. Покаяние помогает человеку занять онтологически правильное место перед лицом Бога. И именно это – смирение.

О смирении можно говорить много. И, может, поговорим, когда будем читать канон Андрея Критского, но суть в чем? Смирение – это правильная, онтологически верная точка отношений человека к Богу. Почему? Потому что человек – творение, а Бог – Творец. Поэтому человек сознает, что он бесконечно малый перед лицом бесконечно большого. Это просто правда, что человек такой есть. Он не обладает ведением, силой, вечностью, бесконечностью, мудростью и так далее. И во всем этом он нуждается и это от Бога хочет получить. Потому что Бог – Источник его жизни. Смирение – это просто констатация факта, что я ничто, а Бог – всё. И все, что я могу получить, есть только у Бога. И это есть правда. Это не есть некое ломание своего характера. Человек, который по-настоящему смирился, просто признал очевидный факт, кто есть он и Кто есть Бог. Чтобы смириться, чтобы принять правильные отношения с Богом, и нужно покаяние.

Но смирение еще важно и для другого. Потому что смирение – это свойство Бога. Он единственный по-настоящему смирен. Поэтому, смиряясь, мы, занимая свое естественное положение как творение перед лицом Творца, в покаянии стяжаем Божественные энергии, через которые нам усваивается смирение как качество Бога. Мы смиряемся по подобию смирившегося, смиряющегося, смиренного Бога. Поэтому смирение есть единственно правильная, единственно точная, единственно достоверная точка, форма, модус бытия человека перед лицом Бога. Как Христос говорит: научитесь от Меня, яко кроток и смирен есть сердцем. По-другому нельзя, все другие точки, модусы бытия человека перед Богом будут неправильны, будут лукавыми. А для того чтобы смириться, есть только одно действенное свойство, один действенный метод, который на протяжении уже не одного столетия называется покаяние. Именно по этой причине в Православной Церкви так много это занимает места. Для этого нужен в том числе Великий пост и этот самый канон, к рассмотрению которого мы приступаем.